В. Пикуль «Под золотым дождём»
(Рембрандт Ван Рейн «Даная»)
Князь Дмитрий Голицын, русский посол в Гааге и знаток искусств, сообщал в небывалом раздражении, что 1771 год стал для Эрмитажа горестным. Картины из собрания Гаррита Браамкампа, закупленные им недавно для императрицы, погибли заодно с кораблем, который на пути в Петербург разбило бурей у берегов финских. Голицын писал, что есть особая причина несчастья, увеличивающая его страдания: "Это - набожность!
Да, именно набожность... Море было бурное. Но когда настал час молитв, капитан все бросил и отправился орать свои псалмы с остальным экипажем. И в самый разгар его молитв корабль разбило о рифы... Причина несчастья, - заключал атеист Голицын, - столь великолепна, что доставляет мне удовольствие".
 По Европе блуждали слухи, будто Екатерина II послала водолазов-ныряльщиков на поиски погибшего корабля, чтобы спасти драгоценные полотна, но эти сплетни оказались ложными. Императрица отнеслась к потере сокровищ не так горячо, как ее безбожный дипломат. "Я не любительница, я просто жадная", - откровенно говорила она о своем собрании Эрмитажа.
О катастрофе с кораблем императрица известила Вольтера: "В подобных случаях, - писала она, - нет другого убежища, кроме того, как стараться забыть злополучия..."
 Но уже в январе 1772 года Вольтер отвечал императрице: "Позвольте сказать, что Вы непостижимы! Едва успело Балтийское море поглотить картины, купленные в Голландии на шестьдесят тысяч ефимков, а Вы уже приказываете привезти (картины) из Франции на четыреста пятьдесят тысяч ливров... Не знаю я, - непритворно удивлялся Вольтер, - откуда Вы берете столько денег!"
Деньги-то были казенные, а Эрмитаж создавался как личная коллекция императрицы. В собрание образцов искусства Екатерина II вкладывала громадный политический смысл: в пору народных смут и кровавых войн, неурожаев и стихийных бедствий, если она, владычица государства, бухает деньги на покупку картин, значит, в Европе станут думать, что дела Русской империи превосходны... Когда же Дени Дидро из Парижа подсказал о распродаже галереи умершего герцога Пьера Кроза, Екатерина еще колебалась.
Но в Петербурге у нее был хороший советчик - граф Эрнст Миних, сын фельдмаршала. Вот его она и спросила:
- Стоит ли тратить деньги на картины от Кроза?
Миних был автором первого научного каталога Эрмитажа: приятель Руссо, он собирал для Дидро материалы по экономике России; не доверять его знаниям и его вкусу царица не могла.
- Не ошибусь, - отвечал Миних, - если скажу, что после Орлеанской галереи частное собрание Кроза было лучшим в Париже. Так что платите не раздумывая! Там одного Рембрандта семь картин, там сразу две "Данаи" - Рембрандта и Тициана.
- Уж я-то их не провороню, - решила Екатерина...
...В июне 1985 года советские газеты оповестили читателей, что какой-то негодяй или безумец плеснул кислотой на рембрандтовскую "Данаю". Что заставило его уродовать красоту женщины?
 Но тут же я вспомнил, что в 1976 году - не у нас, а в музее Амстердама! - некий мерзавец, бывший учитель истории, нанес 13 ножевых ран гениальной картине Рембрандта "Ночной дозор".
Заодно мне вспомнилось и то злодейское поругание, которому в залах Третьяковской галереи подверглась картина Ильи Репина - царь Иван Грозный убивает своего сына Ивана; в данном случае повинен спятивший богомаз Абрам Балашов.
Но примечательно, что никто не обливал кислотой квадратики и кружочки на картинах Кандинского, никто не бросался с ножом на "шедевры" Шагала, у которого по небу летают коровы и женихи с невестами!
Удары маньяков и недоумков всегда были направлены на гигантов - от Рембрандта до Репина. Великое и талантливое нас, нормальных людей, восхищает, но бездарности и психопаты ненавидят великое и талантливое...
Все это вместе взятое привело меня к мысли - поведать историю оскорбленной рембрандтовской "Данаи", любимой самим ее создателем и всеми нами.
|
