Григорий Григорьевич Орлов (1734-1783) Ь один из пяти братьев, возвысившихся при Екатерине II.

Григорий Орлов служил поручиком в Измайловском полку. О его подвигах слагали легенды. Он был темой разговоров везде, где собирались солдаты и офицеры - в столичных трактирах, в гвардейских казармах и даже в гостиных царского дворца.

Гигантского роста, широкоплечий, с длинными мускулистыми ногами и торсом, словно вырубленным из камня, он считался самым сильным среди измайловцев. Он был влюблён в Екатерину, но любовь и преданность любимой способны на многое.

"Орловым я обязана тем, что я есмь", - призналась Екатерина II французскому послу Брётелему. И императрица была права. Они не только возвели ее на престол, но с именами этих людей связаны все ее лучшие начинания. Что бы не говорили о Г.Орлове, при своих человеческих недостатках, он был не только любовником Екатерины Великой.

Родился князь 6 октября 1734 г. В 1745 был определен в Петербургский сухопутный кадетский корпус - одно из лучших учебных заведений XVIII в.4, однако, не пройдя полного курса обучения, в 1749 г. вступил в службу лейб-гвардии Преображенского полка солдатом. Участвовал в Семилетней войне и проявил себя в сражении под Цорндорфом. Пленив адъютанта прусского короля графа Шверина, Орлов вместе с ним был отправлен в Кенигсберг. По прибытии в Петербург в 1758 г. получил чин капитана и назначение на должность адъютанта при генерал-фельдмаршале графе П.И. Шувалове5.

23 февраля 1762 г. был переведен на должность цалмейстсра в артиллерийском штате Екатерины. В день коронации Екатерины братья Орловы возведены в графское достоинство, Григорий стал действительным камергером и с сентября 1762 г. произведен в генерал-поручики.

11 марта 1765 г. Г. Орлов назначен на должность генерал-фельцейхместера и генерал-директора над фортификациями после А.Н. Вильбуа, на которой, в отличие от своих братьев Алексея, Владимира и Федора, ушедших в отставку в 1775 г., находился до 13 апреля 1783 г., т. е. до дня своей смерти.

По свидетельству князя М.М. Щербатова при князе Орлове “дела шли довольно порядочно, и государыня, подражая простоте своего любимца, снисходила к своим подданным. Не было много раздаяний, но было исполнение должностей, и приятство государево вместо награждений служило. Люди обходами не были обижаемы, и самолюбие государево истинами любимца укрощаемо часто было... Орлов никогда не входил в управление не принадлежавшего ему места, никогда не льстил своей государыне, к которой неложное усердие имел и говорил ей с некоторою грубостью все истины, но всегда на милосердие подвигал ее сердце; старался и любил выискивать людей достойных, поелику понятие его могло постигать... Ближних своих любимцев не любил инако производить, как по мере их заслуг. И первый знак его благоволения был заставлять с усердием служить Отечеству”.

В этих словах отмечена служение Орлова отечеству Занимаемые им должности генерал-фельдцейхмейстера, генерал-директора инженеров, президента канцелярии опекунства иностранных колонистов, шефа кавалергардского корпуса и прочие составляли нечто второстепенное в его общественном положении. Они терялись в его главной роли - роли пособника и советника императрицы по важнейшим государственным делам.
Обладая чутким умом к вопросам дня, он был участником всех главных начинаний Екатерины.

Одна из острых проблем, вставших перед императрицей - незначительная заселенности российской территории. Вопрос о малолюдстве страны требовал скорейшего разрешения. Недостаток людей на огромных земельных просторах Екатерина хотела возместить иностранцами.
14 ноября 1762 г. последовал собственноручный указ Сенату о переселении в Россию иностранных поселенцев. Во главе такого важного дела, как создание иностранных колоний, манифестом от 4 декабря был поставлен граф Г. Орлов. 22 июля 1763 г. учреждалась “Канцелярия Опекунства иностранных переселенцев”, президентом которой, на правах президента коллегии, назначался граф Г.Г. Орлов.

Григорий Григорьевич со всей серьезностью отнесся к порученному делу: за границей работали его вербовщики, начинали создаваться иностранные колонии на Волге. 16 февраля 1764 г. граф представил императрице обширный доклад о том, какие земли отвести под колонистов, в каком количестве, о способах поселения их и о межевании земли. Не смотря на протест Сената, доклад был одобрен Екатериной.

Орлов вошел в число членов-учредителей Вольно-экономического общества, взяв на себя первоначальные расходы по его устройству. Это случилось, как только появилось “особое благоволение Императрицы к упражняющимся в чинении всяких опытов для поправления земледелия и домостроительства, которое подало повод некоторым патриотам устроить в России экономическое общество для распространения в народе полезных и нужных к земледелию и домостроительству знаний”.

22 мая 1765 г. придворный библиотекарь императрицы статский советник Иван Иванович Тауберт окончил составленный им план патриотического общества “для поощрения в России земледельства и экономии”. Примером для создания послужили общества в Шотландии, основанные в 1723 г., Ирландии (1736), Англии (1753), Франции (1757) и Германии (1762).

У основания общества стояли 14 знатнейших придворных и близко известных государыне особ, включая самого Тауберта. Туда также входили граф Р. И. Воронцов, А. В. Олсуфьев, И. Г. Чернышев... 15 июня 1765 г. состоялось собрание учредителей для принятия устава, сам Г. Орлов не присутствовал, хотя сбор состоялся в бывшем Штегельмановом доме, в котором в это время проживал граф.

Пост президента предлагали сначала графу Р.И. Воронцову, затем Г.Г. Орлову “как поощрителю и любителю всяких полезных знаний”, но получили отказ, т. к. “по множеству занятий, он этого звания на себя принять не мог”. Первым президентом был избран Адам Васильевич Олсуфьев. Президент избирался на 2/3 года (избирались по третям).

Г.Г. Орлов занимал этот пост с 1 января по 1 сентября 1766 г. Основная деятельность общества была направлена на собирание экономических сведений о России; распространялось сельскохозяйственного образование и научные сведения, а также занятия по скотоводству, в том числе по страховке скота, поощрялись механические искусства и т. д. На период президентства Г. Орлова остро стоял вопрос оспопрививания в России, ему принадлежало едва ли не первое место между правительственными распоряжениями. Поэтому Вольно-экономическое общество занималось распространением сведений о пользе мероприятий.



В 1771 г. Москву и центральные губернии России постигла большая беда - из Турции занесли чуму.
Болезнь заявила о себе во время первой русско-турецкой войны, именно из Турции, и несли ее в Европу возвращавшиеся военные. Как только появились сообщения о чуме в русских войсках, вокруг Москвы выставили карантинные заставы. Первая вспышка была в ноябре 1770 года, заболели 27 человек, 22 из которых умерли. Вспышка была локализована, и через 6 недель карантин в городе был снят.

Тем не менее, болезнь вернулась 7 марта 1771 года. Эпидемия началась с самой отдаленной части города, в Лефортово, в сухопутном госпитале. Затем на Суконном заводе за Москвой-рекой и разнеслась по всему городу рабочими.

К середине года смертность составляла 700-900 человек в день. К июлю из 13 тысяч жилых домов в 6 тысячах были больные чумой, а в 3 тысячах домов все жители вымерли. Среди населения началась паника. Главнокомандующий Москвы фельдмаршал П.С. Салтыков уехал в свое подмосковное имение, за ним последовали губернатор и обер-полицмейстер с семьями.

ЕкатеринаII была в курсе с самого начала, именно по ее указу и проводились карантинные мероприятия.
15 сентября 1771 года в Москве вспыхнул бунт. Поводом стало решение архиепископа Амвросия о переносе иконы Боголюбской Божей матери из часовни у Варварских ворот в менее доступное место. Архиепископ был весьма образованным человеком и понимал, что огромное скопление народа способствует распространению болезни. Вот за образованность Амвросий и пострадал.

Кроме того, у народа накопилось масса претензий к властям (которые зачем-то закрыли общественные бани и торговлю), к духовенству (которое почему-то запрещало хоронить погибших по церковному обряду) и к врачам (морившим народ в карантинах).
Сигналом к началу активных действий стал бой набатного колокола. Лишенный «целительной» иконы обезумевший народ кинулся искать «злодея архиепископа». Нашел и зверски убил его. Потом вспомнил про прочих виноватых и начал громить больницы, карантины, убивать врачей и охранявших их солдат.
Генерал Еропкин, приданный губернатору Москвы еще в марте 1771 года, всего со 130 солдатами за сутки подавил бунт и арестовал зачинщиков.

Чтобы не допустить повторения мятежа, 21 сентября Екатерина объявила о посылке в Москву графа Г.Г. Орлова, “персоны, от нас поверенной, ... избранного по довольной известной его ревности, усердию и верности к нам и отечеству”
Для подтверждения полномочий царского фаворита с ним в чумной город были направлены четыре лейб-гвардейских полка.
Cохранилось печатное обращение Орловa к москвичам, где граф рассказывал о том, что чума не передается по воздуху, а только через предметы и зараженных людей, а также всячески призывал жителей не паниковать и вести себя подобающим образом.

Помощником его назначался сенатор, генерал-поручик Петр Дмитриевич Еропкин. В день издания Манифеста Г. Орлов выехал в Москву, не смотря на распутицу 26 сентября он был уже там. Команде артиллерийского корпуса, сопровождающей графа Г. Орлова в зараженный город, выдавалось денежное пособие равное годовому жалованью.

Предпринятые им меры отличались благоразумием и целесообразностью: была учреждена комиссия предохранительная и исполнительная. Доктора объявляли “как всякий предохранить сам себя и пользовать может”. Без колебаний расправлялся с теми, кто продолжал промышлять грабежом в заразных домах. Такие дома с оставшимися в них трупами и добром предавались огню.

Граф действовал не только методами принуждения и устрашения. Он сам не прятался от чумы, посещал больных, прилагая все возможные меры об их попечении. Было увеличено число карантинов и больниц. Для работы в больницах приглашались все желающие. При этом люди крепостные получали вольную, если соглашались добровольно работать в инфицированных учреждениях.

Чтобы очистить город от трупов, выпустил из тюрьмы воров и других уголовников, обещая им свободу после того, как они наведут на улицах и площадях должный порядок. На казенный счет учреждались дома для воспитания сирот. Докторам и лекарям установил тройное жалование с обещанием, в случае смерти, значительный пенсион их семействам. Г. Орлов разрешил лечение на дому, но пациентам, находившимся на излечение в больницах, давалось вознаграждение от 5 до 10 рублей. Специальные служители хоронили умерших на особых кладбищах. Постепенно чума начала отступать. Ранние морозы остановили ее окончательно.
21 ноября, выдержав двухмесячный карантин, граф выехал в Санкт-Петербург.



На 70-е гг. XVIII в. приходится и Пугачевский бунт. Исполняя свои обязанности генерал-фельдцехмейстера, Г. Орлов участвовал в заседаниях Совета, где обсуждались меры, направленные к подавлению бунта. Занимался делами “оружейной экспедиции” о приеме присланного из Петербурга оружия, взамен захваченного Е. Пугачевым. На полях сражений его личного присутствия не требовалось.

Заслуги Г. Г. Орлова были отмечены памятной медалью, созданием триумфальных ворот в Царском Селе и строительством для него Мраморного дворца, на фронтоне которого императрица повелела начертать: “Здание благодарности”.
Деньги на строительство Мраморного дворца выдавались из Кабинета Ее Императорского Величества. На деньги Кабинета содержались “особливые строения” в Риге, Ревелле, а также в Петергофе и Стрельне.

Кроме этого Кабинет финансирует Канцелярию от строений со всем штатом, полковые дела, табели и прочие ведомости, горнодобывающие заводы, полотняные фабрики и т. д. Сохранились сведения об отпуске средств в Коллегию иностранных дел и в Гофъ-интенданскую контору. Кроме того, по изустному повелению Ее Императорского Величества в 1765 г. при Канцелярии от строений учреждались военные команды, при которых “создавались роты мастеровых и работных”. Указы Военной коллегии и Правительственного Сената от 1769 г. говорят о командировании солдат для производства строительных работ. Поэтому можно предположить, что граф Г.Г. Орлов принимал активное участие в строительстве Мраморного дворца не только как заказчик интерьеров.

Смотритель над строением дворца генерал-инженер М.М. Мордвинов руководил постройкой и состоял в инженерном корпусе, подчиняющемуся гене-рал-фельдцехмейстеру, а адъютант князя полковник Ф.Ф. Буксгевден был первым смотрителем дворца.

Г.Г. Орлов на свои средства строит новое трехэтажное здание Арсенала в Литейной части (между нынешней Шпалерной и Захарьевской улицами) с прекрасной архитектурой и планировкой, в которой целый этаж выделялся для собрания памятников отечественной истории.

В основу коллекции музея входили экспонаты “курьозные, инвенторские и достопамятные предметы”, которые начали собираться генерал-фельднехмейстером графом П.И. Шуваловым с 1756 г. по указу Елизаветы Петровны. Сменивший П.И. Шувалова А.Н. Вильбоа не обладал историческим чутьем своего предшественника и не пользовался большим влиянием при дворе, поэтому уникальное собрание чуть было не ушло на переплавку. С переводом коллекции в новое здание Арсенала собрание быстро растет, и к концу XVIII в. в нем насчитывалось более 5 тысяч единиц.

Находясь на должности генерал-фельдцехмейстера и генерал-директора над фортификациями, князь Г. Орлов поднял важный вопрос о том, “какие орудия преимуществуют, какие следует удержать и какие отменить совсем из армии”. Для выработки решения была устроена пробная стрельба из орудий, при чем испытывались знаменитые “шуваловские” гаубицы, 12-фунтовые пушки и 1/2-пудовые единороги. Однако, на развитие артиллерии в России Г.Г. Орлов большого влияния не имел. Это объясняется тем, что он не владел специальными знаниями по артиллерии и его познания ограничивались поверхностным знакомством с ней еще в бытность его адъютантом у графа П.И. Шувалова.

О последних восьми годах жизни Орлова сохранилось немного положительных сведений. В это время он пережил большую любовь, брак, трагическая развязка которого нанесла ему окончательный удар. В архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи находится два дела, датируемые 1780 и 1782 гг., о предоставлении отпуска генерал-фельдцейхмейстеру Г.Г. Орлову в связи с болезнью и увольнением его для лечения на два года с полным жалованием и ему, и его штату'.

Смерть князя Г.Г. Орлова настигла в Москве 13 апреля 1783 г.

Благодаря Г. Орлову, не пропали бумаги и архивы М. Ломоносова, которые перешли к князю после смерти ученого, дополнив ранее купленную у него большую часть библиотеки. Широкий круг интересов князя Г. Орлова позволил ввести в российскую культуру имена Фонвизина и механика Кулибина. Строительство на личные средства здание Арсенала и пополнение его собрания позволило сохранить многие памятники оружейного искусства. До сих пор его коллекция оружия является предметом изучения.

Обладая вкусом и интересом к живописи, князь Г. Г. Орлов сформировал одну из живописных ранних частных коллекций. Она размещалась в 5 залах юго-восточной части Мраморного дворца. В нее входили “произведения всех европейских школ, особенно много работ модных в то время мастеров Голландии и Фландрии. Имелось даже несколько работ испанской школы, что было тогда большой редкостью.
Коллекция Мраморного дворца была столь значительна, что ее почти полностью приобрели в Эрмитаж. Наследники оставили у себя только фамильные картины и портреты

Князь Г. Г. Орлов по-настоящему не вступал на широкое поле государственной деятельности, хотя в тесном кругу придворной жизни постоянно радел о благе отечества.

Будучи слишком прямым и честным, он не принимал и особенно деятельного участия во внешней политике, занимаясь иностранным делами случайно и преимущественно по желанию императрицы. Но он был полезным советником Екатерины, прекрасным исполнителем тех заданий, которым Ее Величество придавала особое значение, участвовал до 1780 г. во многих важных начинаниях ее царствования.