О художниках и картинах




В СОГЛАСЬЕ С СОВЕСТЬЮ

(Липатов В. Краски времени)
О творчестве В.Л. Боровиковского (1757 - 1825)

Нас в Царское Село
Боровиковский вводит,
прозрачно и светло
он тонкой кистью водит...
С. Кирсанов

Владимир Лукич Боровиковский (1757 - 1825) - выдающийся русский портретист XVIII - XIX веков. Родился в городе Миргороде на Украине. Жил и работал в Петербурге.

Это были живые люди, говорившие на языке своей эпохи. На ранних портретах работы Боровиковского они еще в романтической дымке, а после словно отрешаются от неопределенности мечтаний и резко выходят в остужающе-реальную жизнь, где четко высвечиваются все очертания.

Они выходят в новую для себя жизнь и, может быть, надеются на широкий простор и ясную дорогу. Но пространство замкнуто. Боровиковский и рисует их в неограниченном пространстве, в строго размеренном интерьере.
"Учёные художники его недолюбливали", - вспоминал о своем учителе А. Г. Венецианов, имея в виду не только то, что сын иконописца Луки Боровика из Миргорода не кончал Академии художеств, но и жар внутреннего томления, исходивший от его трезвых портретов.
Боровиковского называют последним значительным портретистом XVIII века, а ведь ему и сорока трех не было, когда кончился век. И еще около двадцати пяти лет прожил он в XIX веке, знал и изображал трех царей.

"Тартюфа в юбке" - Екатерину II - нарисовал необычно, в теплом салопе, на прогулке в Царском Селе - дородную властную барыню без пышности и регалий.

Ему было семнадцать, когда только-только отгремела крестьянская война и казнили Емельяна Пугачева. Он был свидетелем победоносных суворовских походов, узнал силу единения нации в грозный час Отечественной войны 1812 года, чуть-чуть не дожил до восстания на Сенатской площади...

"Вливает живописец жизнь..." - говорил Державин. Боровиковский был честен и писал правдивые портреты. В том ему помогали зоркий глаз, строгое мышление и постоянные поиски своего внутреннего "я"
... Великий труженик, всего себя посвятивший искусству:
"Мне потерять час - превеликую в моих обязанностях производит расстройку", - он и в самом деле "вливал" многообразное противоречивое время в свои портреты и еще привносил туда себя самого - ищущего правды и оправдания своего бытия на земле.

Многие портреты создал под заметным влиянием русского сентиментализма, проповедовавшего торжество естественного в человеке, веру в разумные и нравственные начала жизни, право на чувства. "Кручина обо всех - чувствительности дар". Это сказал друг художника - поэт В. В. Капнист. Дар чувствительности заставлял Боровиковского жить так, как он жил, как подсказывала совесть. Щедро делился своими доходами с бедняками и богатств, естественно, не нажил. После его смерти остались книги, картины, кое-что из денег и имущества - и все опять-таки завещал неимущим.

Жил отшельником, в одиночестве, но среди друзей. Это Н. А. Львов, почитавший "гражданина женевского" Руссо, ученый и архитектор, чей талант отдал дань многим музам; В. В. Капнист и другие члены так называемого "державинского кружка".

Пишет Боровиковский и портреты самого Державина, весело-торжествующего и насмешливо-умного. Эти портреты представляют нам довольно счастливого и слегка словно бы простоватого человека.
Державин писал стихи, успешно занимался государственной деятельностью. "Министр, герой, певец!" Да и не просто певец, а "Громкий соловей".

Сановник империи, гордящийся своим положением. Живой, думающий, понимающий юмор. Словом, все тот же смелый, верно исполняющий свой долг "мушкетер", каким был в юности, - только теперь слегка огрузневший и затянутый в сенаторский мундир. У него не затихает желание "истину царям с улыбкой говорить", он по-прежнему уверен в том, что "сияют добрые дела".

На втором, более парадном, позднем портрете старик Державин в крестах и орденах, лицо его оживлено, в нем как будто что-то проснулось, какое-то детское любопытство. Наверное, таким увидел его на экзамене Пушкин:
"Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза заблестели..."

Так же, как и Державин, правда пожестче, к царям обращался общий друг художника и поэта - Василий Капнист.
"А вы, цари!.. - восклицал он в своей "Оде на рабство". - На то ль даны вам скиптр, порфира, чтоб были вы бичами мира. И ваших чад могли губить".

В миру с соседамн, с родными,
В согласье с совестью моей...

Капнист, как и многие другие люди, близкие Боровиковскому, был
человеком прогрессивным и тонко чувствующим. Впоследствии оба сына его стали
декабристами.

Друг муз, друг родины он был;
Отраду в том лишь находил,
Что ей, как мог, служа, трудился...

Друзья Боровиковского - гуманисты, их отличает благородный порыв к справедливости, любовь к Отечеству, они стремятся жить естественно, любят природу. Капнист писал из Обуховки Державину:"Съискиваю свое истинное счастье... в созерцании прекрасной девственной природы, в погружении себя иногда в недро души моей".

Боровиковский также "погружался" в недра своей души и тоже был "друг муз, друг родины".
Тревожно и настойчиво всматривается он в свое время, старается быть объективным. Свою модель пишет такой, какой она ему представляется, как видятся ему ее характер, настроение, чувства.

Но в святая святых души портретируемого художник проникать не спешит. Словно происходит разговор человека, который и желает видеть всех добрыми и достойными, но одновременно понимает невозможность этого. Человека мечтающего, сомневающегося, но и рационально, отчетливо мыслящего: о времени, о себе, о других.
Потому его модель и не переступает известных границ. Она и порывается сказать больше, чем смеет, и в то же время скована привычными нормами. Художник трудно преодолевает эти противоречия, и только огромный талант и подвижническая работа ("...я занят трудами моими непрерывно...") позволяют ему все-таки правдиво рассказать о человеке, и люди на его портретах хоть и принимают условную позу, но поворачиваются к нам своими действительными лицами.

Разве в портрете друга Капниста Д. П. Трощинского не показал художник человека, долгое время шедшего по острию границы, разделяющей и соединяющей долг, совесть, опасения.
В прошлом всего лишь полковой писарь, а ныне сановник, Трощинский на портрете работы Боровиковского, безусловно, цепкий страж своих личных завоеваний (сенатор и статс-секретарь Екатерины II). Но одновременно, а может быть, и в первую очередь, ему хочется соблюсти нормы чести и закона. "...В правилах моих никому не льстить, не трусить и говорить правду..."

Трощинский пытался следовать этому правилу - был прям, крут, по возможности справедлив - "отличною твердостью и редким в делах государственных искусством" одарен.

На портрете в его тяжелом, неглупом, недоверчивом лице - сила предупреждения и соблюдения жизненных установлений.
Парадокс состоит в том, что эти портреты Боровиковский писал после того, как сановника отправляли в отставку.

На втором, более позднем, портрете Трощинский уже бывший министр юстиции.
Боровиковский сохраняет символы его былой славы: статую Фемиды, том собрания законов.
Изменилась за прошедшие двадцать лет манера письма. Живопись потеряла свою воздушность, стала плотной, даже жесткой. А вот Трощинский словно бы помягчел, в глазах появились недоумение, задумчивость, даже обида, пожалуй. Но сила достоинства и собственного мнения осталась. "Друзьям был друг, а врагам враг".
Трощинский находил свой портрет верным и на него "смотрел с удовольствием".

return_links(2); ?>



часть 2

В.Л.Боровиковский -начало




Rambler's Top100
Copyright © 2009 nearyou.ru