Картина, поразившая зрителей содержанием и величайшей экспрессией, — «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 г.». Известны высказывания Репина о зарождении замысла этого произведения.
«Впервые пришла мне в голову мысль писать картину — трагический эпизод из жизни Иоана IV — уже в 1882 г., в Москве. Я возвращался с Московской выставки, где был на концерте Римского-Корсакова. Его музыкальная трилогия — любовь, власть и месть — так захватила меня, и мне неудержимо захотелось в живописи изобразить что-нибудь подобное по силе его музыке. Современные, только что затягивавшиеся жизненным чадом, тлели еще не остывшие кратеры... Страшно было подходить — не сдобровать... Естественно было искать выхода наболевшему трагизму в истории... Началась картина вдохновенно, шла залпами... Чувства были перегружены ужасами современности... А наша ли история не дает поддержки...»
(О.А. Лясковская.И.Е. Репин. — М., 1962. С. 187—188.).
Так родился замысел картины. Ясно, что, написанная на историческую тему, она теснейшим образом связывалась художником с современностью и явилась выражением его негодования против царившей реакции. Художник страстно откликался на самые жгучие вопросы жизни и в своем наиболее вдохновенном произведении стремился разоблачить самодержавие, изобразив царя как убийцу. На языке истории можно было говорить прямо.
Картина потрясает. Грозный, обезумевший старик, в гневе, не владея собой, ударил жезлом своего сына. Такого изображения царя до Репина еще не было. Образ царя-убийцы и будил воспоминания о кровавых днях расправы с «Народной волей». Именно для того, чтобы представить царя извергом, он изобразил сына возбуждающим глубокое чувство жалости. Это жертва. Вот почему при окончательной переработке образа царевича художник взял в качестве модели писателя Гаршина, лицо которого поразило его своей жертвенностью и обреченностью.
И. Н. Крамской, увидевший картину вскоре после ее создания, был потрясен и подробно писал о ней А. С. Суворину. «Вот она — вещь в уровень таланту!.. выражено и выпукло выдвинуто на первый план — нечаянность убийства!.. Отец ударил своего сына жезлом в висок, да так, что сын покатился и... стал истекать кровью! Минута, и отец в ужасе закричал, бросился к сыну, схватил его, присел на пол, приподнял его к себе на колени и зажал крепко, крепко одною рукою рану на виске (а кровь так и хлещет между щелей пальцев), другою поперек за талию прижимает к себе и крепко, крепко целует в голову своего бедного необыкновенно симпатичного сына, а сам орет... от ужаса в беспомощном положении... Отец выпачкал половину (верхнюю) лица в кровь... Этот зверь — отец, воющий от ужаса, и этот милый, дорогой сын, безропотно угасающий... эти беспомощные руки!.. и как написано, боже, как написано!.. крови тьма, а вы о ней и не думаете, и она на вас не действует, потому что в картине есть страшное, шумно выраженное отцовское горе, и его громкий крик, а в руках у него сын, сын, которого он убил...»
(Письмо А.С. Суворину от 21 января 1885 г. // И.Н. Крамской. Письма. Статьи. — М., 1966. С. 324.).
Тончайшее психологическое чутье и художественный такт помогли Репину избежать схемы. Изображая злодея, он создал не абстрактный образ, а живого человека со всей сложностью психологических переживаний. Репин показал и высочайшее мастерство в живописи. Безумные, как бы затянутые бельмом ужаса глаза Грозного, его напряженные руки, волосы, вставшие дыбом от ужаса, — все это создано гениальной кистью. С такой же силой написан и царевич, его глаза стекленеют, в пальцах правой руки трепет жизни, левая рука беспомощно протянута. Психологическая выразительность пластики тел доведена до совершенства. Лаконизм композиции усиливает впечатление трагизма.
Никакие ненужные бытовые детали не отвлекают. Опрокинутый трон, откатившийся жезл с окровавленным острием, сбитые ковры помогают ярче воспринять происшедшее.
Колорит картины воплощает страстность чувств. Он основан на сочетании кроваво-красных, розовых и красно-коричневых тонов, они держат зрителя в напряжении. Великолепие розового кафтана царевича контрастирует с мраком черной одежды Грозного, с печатью смерти, легшей уже на его лицо. Напряженная кроваво-красная цветовая гамма трудно бы воспринималась, если бы Репин не ввел дополнительного звучания зеленого тона сапог царевича и глубокого синего тона бархатных шаровар. Эти цвета смягчают и умеряют воздействие кроваво-красного колорита. Смягчающее впечатление создает и холодный, слабый свет, льющийся из окошка вверху палаты. Он набрасывает на розовый кафтан царевича легкий оттенок, создающий мягкую переливчатость розового тона.
Образ Грозного и царевича Ивана — плод творческой фантазии художника. Но без тончайшего умения проникнуть в психологию человека, без совершенного знания пластики человеческой фигуры он не мог бы создать такой трагической силы образа.
Все же истинный художник всегда исходит от натуры, поэтому подготовительными работами к картине были портреты художника Г. Г. Мясоедова и композитора П. Н. Бларамберга. Они помогли воссоздать образ Грозного. Для воплощения облика царевича были исполнены портреты с художника В. К. Менка и писателя В. М. Гаршина.
«Иван Грозный» был выставлен на XIII передвижной выставке и был и сторонниками его и противниками понят как произведение, направленное против самодержавия.
После того как картину привезли в Москву, ее запретили показывать и воспроизводить. Только после усиленных хлопот картину разрешено было выставить в частной галерее П. М. Третьякова.
Илья Ефимович Репин. Альбом / Автор текста и составитель альбома Н.Д. Моргунова-Рудницкая. — М.: Искусство, 1970.
